«Литература должна доставлять удовольствие, быть своеобразной игрой»

26 сентября в Библиотеке иностранной литературы с читателями встретится Элиф Батуман, молодая американская писательница и автор журнала The New Yorker. Она представит свои книги: «Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают» и «Идиот». За пару дней до приезда Элиф в Москву мы поговорили с ней о турецких корнях, любви к узбекскому языку и, конечно, о русских романах.

— Что вы думаете о роли библиотек в современном обществе? Могут ли электронные книги или аудиокниги их заменить?

— Я окончила школу и университет еще в 1990-е годы. Тогда библиотека играла для меня совсем другую роль, чем сейчас. Я действительно скучаю по той атмосфере, по людям, которых там можно было встретить, по системам классификации, по тому, как я всегда находила что-то удивительное — что-то, что вовсе и не искала. Однако мне очень нравятся электронные книги, они удобные. Но было бы неплохо как-то включать посещение классических библиотек в свою жизнь.

— Много ли людей регулярно посещают библиотеки в США?

— С 2013 по 2014 годы я участвовала в стипендиальной программе Центре Кулмана, которая проходила в Нью-Йоркской библиотеке. Поэтому я каждый день ходила в ее главный корпус, расположенный на Пятой авеню. Я поражалась тому, сколько людей посещают это здание каждый день! Там постоянно было многолюдно. Конечно, это известная, большая библиотека со своими выставками, сувенирным магазином, кафе. Поэтому она привлекает много посетителей. Тем не менее, я все-таки думаю, что у Нью-Йоркской библиотеки есть особая атмосфера, свой шарм — это совсем не типичная достопримечательность для туристов.

— Согласны ли вы, что сегодня библиотека должна меняться и развиваться, чтобы оставаться актуальной?

— Сейчас, когда интернет сделал книги намного доступнее и мы больше не зависим от библиотек в плане возможности получить их, может быть, библиотеки должны стать похожими на исследовательские центры. Я думаю, что большинство самых преданных любителей чтения немного асоциальны. По крайней мере, я так точно. Возможность скачивать любые книги, пока я прячусь в постели со своей кошкой, не помогла мне больше общаться с миром. С другой стороны, интернет позволил сформировать новые группы со схожими интересами. Теперь мы не настолько зависимы от маркетологов, которые навязывают нам то, что любит «народ». Я думаю, было бы интересно переместить эти новые идеи в реальное, физическое пространство. Возможно, библиотека — идеальное место для этого.

— Вы изучали узбекский язык и посетили Самарканд. Что обычный читатель не знает об узбекской литературе?

— Моя семья родом из Турции, и турецкий для меня — второй родной язык. Когда я начала изучать русскую литературу в колледже, многие (причем и турки, и русские) спрашивали меня, почему я не изучаю турецкую литературу. У меня не было ответа. Русский — действительно сложный язык. Я правда мучилась от обилия глаголов движения! Но я любила русскую литературу. В 1998 году, когда я приехала учиться на семестр в Москву, я впервые увидела текст на узбекском языке. Узбекский относится к тюркским языкам, но этот текст был записан кириллицей. Было удивительно видеть знакомые турецкие слова, написанные по-русски. Такой вот своеобразный синтез русского и турецкого языков. На весенних каникулах, когда большинство других иностранных студентов посещали города Золотого кольца, я отправилась в Узбекистан, Казахстан и Кыргызстан. Я вообще ничего не знала об этой части мира. Это было так увлекательно, что уже будучи аспиранткой, я вернулась на два месяца в Самарканд, чтобы изучать узбекский язык. Что меня удивило, так это исторический произвол в соблюдении национальных границ. До СССР не было узбекской культурной самобытности. Например, когда люди говорят о древней узбекской литературе, они в основном имеют в виду чагатайскую литературу.

— Современные писатели с большим уважением и любовью относятся к своим корням. Это важная часть творчества и для вас, не так ли?

— Да, думаю, что это — одно из самых потрясающих изменений в литературе, происходящих сейчас. Недавно я размышляла над строкой из «Дара» Владимира Набокова: «… он старался, как везде и всегда, вообразить внутреннее прозрачное движение другого человека, осторожно садясь в собеседника, как в кресло, так чтобы локти того служили ему подлокотниками и душа бы влегла в чужую душу…». Федор, герой книги, должен стать другим. Это то, что вынуждены были делать сами писатели, потому что раньше только небольшой процент людей имел возможность работать над собственными художественными произведениями. Теперь самые разные люди могут творить, делиться своим опытом. Однако мы все еще находимся на ранней стадии перехода литературы от элитарности к демократичности. Поэтому, когда люди с непривычным бэкграундом становятся писателями, они все еще рассказывают о том, как они пришли в профессию, как они достигли чего-то, что было так далеко от их образа жизни. Чуть позже, думаю, людям не придется объясняться.

— Что для вас важнее: услышать отзывы ваших читателей или профессиональных критиков?

— Когда я была моложе, меня больше заботило мнение критиков, профессионального сообщества. Думаю, что я на тот момент еще не отказалась от отчаянного желания произвести впечатление на своего иллюзорного начальника. Теперь, когда мне за 40, я думаю, что все должны писать не для своих «боссов», а для своих «коллег».

— Кстати, кто ваш читатель?

— Я всегда удивляюсь тем, кто читает мои произведения. Я была во Флоренции с презентацией книги «Идиот», и узнала, что в Италии мой роман популярен больше среди подростков, чем среди взрослых. Это было совсем не то, что я ожидала, но это открытие по-настоящему меня осчастливило. Я даже дала интервью школьной газете, и судя по вопросам, которые мне задавали подростки, они действительно поняли те части книги, которые были для меня наиболее важными.

— Есть ли у вас какое-то «запретное» удовольствие в литературе?

— Я стараюсь не чувствовать вины ни за одну из тех книг, что я читаю! Мне нравятся триллеры и детективные романы. Хотя я иногда задаюсь вопросом, зачем я читаю про все эти насильственные смерти. Помню, когда я учила русский язык лет в двадцать, я очень любила детективы Александры Марининой. Она писала их еще в советское время, и сыщик там жил в коммунальной квартире. Удивительная атмосфера.

— Как стать хорошим читателем?

— Мне кажется, нужно просто читать то, что нравится.

— «Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают» — определенно одна из тех книг, которые позволяют взглянуть на литературу с «веселой» стороны. Это было важно для вас?

— Да! Я думаю, что литература должна доставлять удовольствие, быть своеобразной игрой. Существует ложное убеждение, и оно очень распространено в культурах, которые я знаю, что «великая литература» — это такой способ подавлять людей. Это происходит даже в Америке, которая гордится своей демократией и свободолюбивым духом. Но ведь такой подход — неправильный и деструктивный! И, кстати, анти-демократичный. Если литература неинтересна, она будет доступна только для небольшой группы серьезных, образованных людей. Но чтение в удовольствие приносит пользу всему обществу. Я очень рада внести свой небольшой вклад, чтобы попытаться восстановить увлекательную литературу.

— Какие американские книги вы бы посоветовали прочитать?

— О, это сложный вопрос! Для понимания истории страны было бы полезно прочитать некоторые классические произведения, которые читают старшеклассники: «Приключения Гекльберри Финна», «Убить пересмешника», «Великий Гэтсби», «Над пропастью во ржи», «Повествование о жизни Фредерика Дугласа, американского невольника. Написано им самим». Еще я очень люблю работы Джеймса Болдуина и Адриенны Рич. Сейчас я читаю «Образование» Тары Уэстовер — мега-бестселлер в Штатах, в некотором смысле — очень американская история.

— Кто ваш любимый русский автор?

— Хотелось бы, чтобы у меня был более оригинальный ответ, но я думаю, что это — все еще Толстой!