Этот комплект является иллюстрацией к спецрепортажу «Любовь без права переписки» Игоря Севергина (Российская газета от 31.01.2008).
Ниже приведен оригинальный текст статьи:
Любовь без права переписки
Про любовь написаны тысячи книг. Но чтобы такая случилась в реальной жизни? Но она случилась, и в ней не убавить и не прибавить. Судьба даже позаботилась о счастливом конце для этой истории.
Три года назад, когда в Европе очередной раз наряжали рождественские елки, в доме фрау Элизабет Вальдхельм раздался телефонный звонок.
— Фрау Лиза? — поинтересовался на том конце провода взволнованный женский голос и тут же продолжил. — Я хочу сообщить, что в России до сих пор помнят о вас. Скажите, вам ничего не говорит имя Иван Бывших?
— Говорит. Я его любила, а он меня бросил, — ответила фрау Вальдхельм.
Через три года после этого телефонного разговора Иван Бывших и Элизабет Вальдхельм сыграли свадьбу. Их жизнь будто сделала кувырок назад и вернулась в июль 1945. Совсем еще недавно кончилась война. Стояло теплое лето…
Жених унд невеста
В эту историю до сих пор трудно поверить. Даже сотрудницам загса.
— Как у нас к этому относятся? Да по-разному, — полушепотом говорила мне женщина в ярко красном платье, которая ждала новобрачных, чтобы повести их к венцу. — Любовь в таком возрасте? Спустя столько лет? В наше-то время?! Такое только в кино бывает.
И женщина скептически покачала головой. Чуть-чуть. Она говорила полушепотом, потому что весь холл Дворца бракосочетаний был до предела забит журналистами, а ей приходилось сохранять торжественную невозмутимость служительницы Гименея.
Новобрачные подъехали к Дворцу бракосочетаний с шиком, на черном «Линкольне». Иван Бывших и Элизабет Вальдхельм выбрались из огромного автомобиля, и тут же защелкали затворы фотокамер. Свадьба как-то сама собой превратилась в импровизированную пресс-конференцию. Фрау Вальдхельм с немецкой сдержанностью наблюдала за происходящим, а Иван Николаевич, как мог, отбивался от журналистов.
— Что для вас значит сегодняшняя свадьба?
— Это самый счастливый день в нашей жизни. Мы его долго ждали, больше шестидесяти лет.
— А почему на бракоразводный процесс у фрау Вальдхельм ушло два года?
— В Люксембурге не спешат давать разводы. Там иногда пары ждут и по пять лет. Нам еще повезло.
— Ваша невеста уже выучила какие-нибудь русские слова?
— Она только два слова по-русски знает: «дай хлеба».
Видя, что журналисты оживленно записывают последний ответ в блокноты, одна из близких родственниц жениха не выдерживает: «Да что вы всему верите?! Он же шутит!» Действительно, шутит — Лиза, как ее называет Иван Николаевич, не знает по-русски ни единого слова. У нее еще со школы проблемы с иностранными языками.
— О чем они говорили, когда ехали во Дворец бракосочетаний? — спросил я переводчицу, которая сопровождала их в «Линкольне».
— Ни о чем, — ответила переводчица — Они просто держались за руки и всю дорогу молчали.
Уроки немецкого
«Я вскочил на подножку отходящего вагона и обернулся. Лиза стояла у входа в вокзал, смотрела мне в след и неторопливо махала белым платочком.
— Обратите внимание, сколько на перроне провожающих! — сказал за моей спиной один из офицеров.
Только теперь я заметил, что по всей длине перрона стояли немецкие девушки и точно так же, как моя Лиза, махали белыми платочками».
Это отрывок из книги воспоминаний, которую Иван Николаевич напишет через пятьдесят лет после войны. К ней мы позже вернемся, а пока не было еще никакой книги, не было никакого эшелона. Было 6 июля 1945 года. И все только начиналось.
После того, как их полк обосновался в Тюрингии, старшину Ивана Бывших неожиданно назначили комендантом сразу трех немецких поселений: Хейероде, Дидорфа и Айгенридена. Почему неожиданно? А где вы видели коменданта оккупационной зоны, которому исполнилось двадцать лет? Примечательный факт: бургомистр Хейероде был старше молоденького старшины в три раза. Впрочем, возраст войне не помеха — Иван Бывших ушел воевать буквально со школьной скамьи, после десятого класса.
— Вот смотри. Видишь эту надпись на учебнике? «Етс бифильде их них ауде фронт» — сейчас я нахожусь на фронте. С этим учебником немецкого языка я до Берлина прошел, — говорит Иван Николаевич, листая чудом уцелевшую книгу. — Я ведь еще пацаном перевел на немецкий язык всего «Робинзона Крузо». Но разговаривать не умел. Не с кем было. Только, когда пошла эвакуация, к нам в деревню приехал еврей, который свободно говорил по-немецки. Он меня и натаскал за полгода. Едем мы по дрова или снег чистим — все время разговариваем только на немецком.
Уроки немецкого не прошли даром. На фронте паренька отправили в разведку, а перед вступлением в Германию сделали полковым переводчиком. В Хейероде, где разместилась комендатура, на него поглядывали со страхом и любопытством. Там уже знали, что «гер комендант» из Сибири. И одно это приводило немцев в ужас — на улицах их села еще долго бросались в глаза огромные надписи «Победа или Сибирь!», оставшиеся здесь после ухода гитлеровцев.
Словом, в Хейероде далекую Сибирь считали адским местом. Поэтому, когда комендант в сопровождении двух автоматчиков пришел с проверкой в дом семьи Вальдхельм, там не на шутку перепугались.
В Сибирь?
Элизабет Вальдхельм первый раз прилетела в Красноярск 16 апреля 2005 года. Всего за месяц до своего восьмидесятилетия. По ее словам, в российском посольстве очень удивлялись такому выбору степенной фрау, думали, что ослышались. «В Сибирь?» — недоуменно переспрашивали дипломаты. «Йа, йа, нах Зибириен» (Да, да, в Сибирь), — каждый раз кивала седой головой фрау Вальдхельм. А что она могла еще им сказать? Что шестьдесят лет назад полюбила русского солдата и всю жизнь надеялась его снова увидеть?
— Она, когда прилетела, даже масло на хлеб намазывала не по-нашему. — улыбается Иван Николаевич. — То-оненьким слоем. Но теперь все в порядке. Масла не жалеет.
Лиза слушает переводчицу, разводит руками и смеется. Она говорит, что у них очень много общих пристрастий, но гастрономические вкусы не совпадают. Ей нравится сыр и апельсиновый джем, а ее избранник любит жареную картошку. Но это им не мешает.
Для фрау Вальдхельм нынешнее путешествие в Сибирь уже восьмое по счету. Обычно она жила в Красноярске три месяца, а потом возвращалась. Задержаться дольше не позволяли виза и бракоразводные дела в Люксембурге. Однако первая встреча оставила самый яркий след.
— Перед тем, как отправиться в Сибирь, некоторые знакомые называли меня сумасшедшей. Но я их не слышала. Все происходило как во сне. И только когда самолет пошел на посадку, я словно очнулась: Боже, что я делаю? У меня есть своя жизнь, есть муж, зачем я здесь? — рассказывает Элизабет Вальдхельм. — Но потом увидела его у трапа самолета и все тревоги куда-то испарились.
— Да это было поразительно. Было чувство, что мы никогда не расставались, — соглашается с ней Иван Николаевич. — Правда, потом Лиза расплакалась. Это когда мы поняли, что уже лет двадцать могли жить вместе.
Фокусы судьбы
К воротам дома на Банхофштрассе 18 молодого коменданта привел заурядный случай — бургомистр села сообщил, что там живет Гюнтер Вальдхельм, который недавно вернулся из плена, но до сих пор не прошел регистрацию. Пришлось брать автоматчиков и отправляться по адресу. Строгий учет солдат побежденной армии считался важнейшим делом комендатуры.
Гюнтера на месте не оказалось. Испуганная мать немца предложила пройти в дом и убедиться самим, а Иван Бывших этим тут же воспользовался. Старшина не собирался проводить обыск, ему было просто интересно, как живут богатые бюргеры. Он оставил автоматчиков у входа и вошел в дом.
Однако продолжительной экскурсии не вышло. На втором этаже Бывших увидел трех молодых женщин и мальчика, которые сидели за овальным столом. При его появлении они встали. И время остановилось.
— Я тогда даже не разобрал: красива она или нет. Только все смотрел на нее и смотрел. Хозяйка дома что-то говорила о своих дочерях и внуке, называла их имена, но ее слова доносились откуда-то издалека. А я смотрел на Лизу. Хотя отлично понимал, что ситуация дурацкая. Потом пришел в себя, сказал, чтобы Гюнтер срочно побывал в комендатуре, и, как пробка, выскочил из дома. Короче говоря, сбежал, — усмехается Иван Николаевич. — А на следующий день ко мне пришел Гюнтер. С вещами. Думал, арестовывать его буду. Я посмотрел документы — все нормально. После этого порекомендовал зайти к бургомистру и отправляться домой. Кстати, Гюнтер был на полтора года младше меня.
Из окна комендатуры старшина Бывших заметил, что на улице к парню бросились две женщины. Они подхватили его под руки и, часто оглядываясь, быстро зашагали в сторону Банхофштрассе. Это были фрау Вальдхельм и Лиза.
Позже судьба еще не раз сводила русского солдата и немецкую девушку в маленьком Хайероде. Но все-таки лишь с большой натяжкой можно назвать их встречи случайными. Они искали этих встреч, старались попасться друг другу на глаза, а судьба была к ним благосклонна. Правда, до поры до времени.
Любовь или СМЕРШ
Откуда у Ивана Николаевича эта немецкая педантичность, не знает даже его родная сестра. В квартире Бывших тысячи исписанных тетрадок, папок с документами, фотографий… Сестра Галина говорит, что он еще с первого класса вел дневник, чем приводил в изумление всю сибирскую деревню, а теперь архиву Бывших поражаются и красноярские историки.
Вытащив со стеллажа сразу несколько папок, Иван Николаевич показывает мне материалы лета 1945 года. По ним и не поймешь, что еще пару месяцев назад вокруг гремела война. На фотографиях обычные немецкие улицы: у домов — цветники, у людей — спокойные лица.
— Счастливое было время. Война кончилась, остался жив, а тут еще любовь… Я ведь до этого девчонок не только не целовал, но даже за руку не держал. И вдруг Лиза… — говорит Иван Николаевич. — Такое представить себе невозможно: вчера пулям кланялись, а сегодня… Как сказать не знаю.
По словам Бывших, «любовь тогда ходила в гимнастерке». Романы у военных случались часто, но все они были обречены. Жениться на немках не разрешали. Порой это заканчивалось печально — кто-то уходил в американскую зону, кто-то пытался затеряться в Германии. Их находили и расстреливали.
Старшина Бывших перед отправкой в СССР был переводчиком СМЕРШа и подобных фактов знал немало. Особо запомнился случай, когда один из офицеров кавалерийского эскадрона спрятал возлюбленную в сене для лошадей. Девушка несколько суток ехала в товарном вагоне, а в Минске ее сняли с поезда и обвинили в шпионаже.
Когда немецкие журналисты услышали сенсационную новость, что Элизабет Вальдхельм нашла свою старую любовь и собирается жить в Сибири, кто-то из них написал, что Иван Бывших тоже попал в сталинские лагеря и шесть лет не мог отвечать на ее письма. Это не так. Их жизнь похожа на киносценарий, но не настолько. Не было сталинских лагерей.
Предсказания Вюрфеля
Тем летом жизнь в Тюрингии текла размеренно и спокойно. Иван Николаевич говорит, что не может припомнить ни одного случая нападения на советских солдат. А единственный инцидент с местным населением у него вышел, когда комендант запретил показывать в Хайероде знаменитый фильм «Девушка моей мечты» с Марикой Рекк. Сибирскому парню кинокомедия понравилась, но его страшно смутили танцовщицы кабаре, которые лихо задирали юбки. Он к этому не привык.
Между тем, встречи с Лизой продолжались и быстро переросли в настоящий роман. Жители Хайероде, где после войны не досчитались многих мужчин, поглядывали на влюбленных искоса, но этого не показывали и продолжали приветливо здороваться. А Иван и Лизхен ни о чем, кроме любви, уже не думали. Они бродили по окрестным горам, танцевали под вальсы Штрауса, целовались на старом мосту и были безмерно счастливы.
Их безмятежное существование омрачало только одно — предчувствие близкой разлуки. Однажды Лиза вытащила обычный кубик, который используют при игре «в кости» (у немцев его называют «Вюрфель»), и предложила испытать судьбу. «Давай спросим, сколько раз мы увидимся после того, как ваш полк переведут в другую часть Германии?» — сказала она и бросила кубик. Выпала четверка. Потом кинули кубик снова. Хотели узнать число встреч в России. Кубик нагадал единицу. «Айнс!» — радостно воскликнула Лиза, хотя прекрасно знала, что меньше одной точки на плоскостях кубика просто не бывает.
Предсказания Вюрфеля начали сбываться довольно скоро. Сначала полк Ивана Бывших ушел в Саксонию, но они смогли встретиться еще четыре раза. Потом настал черед России. Перед самым отправлением эшелона Лиза сунула ему в руку записку, но попросила прочитать ее только в поезде. Когда перрон и немецкие девушки с белыми платочками остались далеко позади, старшина вспомнил о письме. Так он узнал, что Лиза ждет ребенка.
Поезд шел все дальше на Восток.
Холода, цыганка, револьвер
У Лизы Вальдхельм в Люксембурге трехэтажный дом и теплая зима. Ниже минус пяти градусов столбик термометра там не опускается. Никогда. А в Красноярске сейчас стоят лютые морозы. Даже смотреть на улицу холодно.
Но Лиза морозам рада. Она не любит, когда Иван Николаевич совершает свои долгие холостяцкие прогулки по городу. А что делать? Он к ним привык. Бывших вычерчивает новые маршруты, часами ходит пешком, а потом все подробности путешествия аккуратно заносит в тетрадь. Каждый день. Лиза ждет и волнуется.
— А чего она волнуется? Я ведь знаю, когда умру. Цыганка нагадала. Меня тогда мама за хлебом отправила. По карточкам. Я сбегал, купил булку, бегу обратно. А на встречу мне идет цыганка: «Мальчик, дай хоть кусочек хлеба». И такая она была вся несчастная, что я отдал ей целую буханку. Мы же в деревне не голодали. Цыганка взяла мою руку и говорит: «Ты скоро попадешь в армию, пройдешь всю войну, но останешься живой и невредимый, а проживешь…» И назвала конкретное число лет, но вам я его не скажу.
— Боитесь сглазить?
— Боюсь, — признается Иван Николаевич. — На фронте то одного убьют, то другого, а меня даже не ранило. Один раз осколок мины в мой револьвер попал, застрял в барабане. И все.
— А в родной деревне давно были?
— В Поначево? До приезда Лизы лет тридцать не был. Она меня туда и отвезла. Я же ей много про нашу деревню рассказывал.
Понимая, что говорят о ней, Лиза перешептывается с переводчицей, а я прошу расспросить ее про деревенские впечатления.
— О! Мне понравилось в По-на-чьо-во! — радостно отвечает Лиза.
— Но ведь там жуткая нищета? Разве это может понравиться?
— Иногда бедные люди куда счастливей богатых, — парирует фрау Вальдхельм — А, кроме того, я попробовала там очень вкусное сибирское блюдо.
— И как оно называется?
Вопрос застает ее врасплох. Лиза какое-то время пытается вспомнить слово, но потом сдается и ведет нас на кухню. Там она с важным видом поднимает крышку кастрюли. В кастрюле — борщ.
Секреты переписки
— Мой отец однажды сказал, что любовь нужно хранить в колыбели, — говорит Лиза Вальдхельм. — Я ждала Ваню. На что-то надеялась. Думала, вот Сталин умрет и все наладится. Двадцать лет. Потом вышла замуж.
В Хейероде Лиза прожила недолго. Не выдержала подчеркнутой холодности соседей, которые не могли ей простить связь с русским оккупантом, переехала в Бонн. Но была и еще одна причина навсегда распрощаться с Хайероде.
Первое время они писали друг другу письма почти каждый день. Некоторые куда-то исчезали, некоторые доходили. И вдруг от Лизы пришло очередное письмо: «У Гертруды теперь есть дочка. Она ее родила месяцем позже, чем я, и малышка как две капли воды похожа на Павла. Да, у Гертруды теперь есть ребенок. А моего Бог забрал к себе. Сколько горя, ненависти и косых взглядов я пережила — все напрасно». Позже выяснилось, что девочка родилась мертвой.
Лиза стала акушеркой. Она говорит, что видела много разных людей и жизненных ситуаций, но самые счастливые глаза бывают у женщин, которым первый раз показали их ребенка. Правда, самой этого ей испытать так и не пришлось. Детей у Лизы больше никогда не было.
По словам фрау Вальдхельм, в послевоенной Германии бытовала очень простая формула благополучия — здоровье плюс работа. Она была молода, с шести утра до десяти вечера работала в частной клинике и по тем скромным меркам ее жизнь выглядела вполне сносно. Однако счастливой Лиза себя чувствовала только в те дни, когда приходили письма из Сибири.
Они переписывались десять лет. А в начале 1956 года Ивана Бывших вызвали в компетентные органы и настоятельно посоветовали прекратить «это безобразие с Германией». На столе лежала гора распечатанных конвертов.
«Нам надоело заниматься вашей перепиской. Жениться на иностранке по советским законам вы все равно не сможете, а вот отправиться в Магадан вполне реально. Выбирайте». И он выбрал. Иван Николаевич написал последнее письмо, в котором сообщил Лизе, что собирается жениться. А потом долго стоял у почтового ящика перед тем, как кинуть туда конверт.
Примерно через год в Советском Союзе официально разрешили браки с иностранцами.
Вместо титров…
После регистрации брака по лицам Ивана Николаевича и Лизы скользнула тень растерянности. Вот и все? Это случилось? Они были похожи на лыжников-марафонцев, которые прошли огромную дистанцию, финишировали, победили и… лишились последних сил для радости и триумфа. Шестьдесят лет ожиданий и десять минут регистрации — точка.
Точка? Да нет, это ведь только в кино после финальной сцены следуют титры, а для них жизнь продолжается. Обычная жизнь, без фотокамер и журналистов. Та, о которой они мечтали еще в Хейероде.
— Из нас иногда делают каких-то книжных персонажей, но мы-то живые люди. А тут ничего не вычеркнешь, не перепишешь, — говорит Иван Николаевич. — Хотя встретились мы сейчас благодаря именно книге. Лизу нашли Наталья Борщевская и ее дочь Аня, которая живет в Германии. Их настолько тронула моя книга о любви, что они сами взялись за поиски.
— А вы искать Лизу не пробовали?
— Искал. Долго искал. Только у меня ничего не получалось. Даже Борщевским из Германии удалось ее найти далеко не сразу. Через немецких друзей.
— Это ваши читатели устроили телефонный звонок в Люксембург? Что вы сказали, когда снова услышали голос Лизы?
— Я был в такой панике, что перезабыл все немецкие слова. Толком и не поговорили. Но потом я написал ей письмо и попросил прощения за обман. Она меня поняла.
Многие люди, которые знают эту романтическую историю, задают один и то же вопрос: что дальше? Но ответить на него некому. Иван Николаевич и Лиза заняты совсем другими делами. Они нарядили люксембургскими шарами елку, купили диван и два кресла, собираются установить «тарелку», чтобы принимать немецкое телевидение. Их главная мечта — пройти, взявшись за руки, по улочкам Хейероде, но пока они счастливы и тем, что есть.
На прощание мы обменялись презентами. Иван Николаевич подписал мне свою книгу, а я подарил старикам кубик Вюрфеля.
— Не хотите снова испытать судьбу? — спросил я у фрау Вальдхельм.
— Найн. — ответила Лиза и грустно покачала головой. »
Игорь Севергин (Российская газета от 31.01.2008).
