21 августа 1929 года — день появления на свет Вячеслава Всеволодовича Иванова (ум. 2017), который и сам много писал о себе и о котором писали уже многие. Чаще всего написанное о нем другими представляет собой перечисление успехов крупного научного деятеля, основных вех его профессиональных занятий, в которые входили лингвистика, антропология, стиховедение, семиотика, нейронауки… Список, как правило, продолжается еще десятком наименований.
#1
#6
Однако за всей чередой подобных «искусственных» нагромождений скрывается человеческий облик, запечатленный на фотографиях, личность со свойственными ей пристрастиями, мечтами, победами и неудачами. Удивительно, что даже разбросанные по периодике, книгам и интервью его воспоминания о собственной жизни сворачивают на разговор об этих самых «других» — не только въяве встреченных на пути, но и неслышных и невидимых. Таковы книги, среди которых прошло детство Вячеслава Всеволодовича, сопровождавшие его и на протяжении последующих годов.
#2
Московские библиотеки были главным содержанием жизни в университетские годы и весь следующий отрезок времени, посвященный лекциям и науке… Когда я писал кандидатскую диссертацию, в один день приходилось иногда обойти несколько библиотек, нужные иностранные книги, сборники и журналы были по ним рассеяны. Мне помогало имя отца. Удавалось открыть абонемент на него, и тогда можно было брать книги домой и продолжать заниматься ночью, когда читательские залы не работают.
Вяч. Вс. Иванов, «Голубой зверь»
#3
Где же можно отыскать Вячеслава Всеволодовича, сына своих родителей, друга, коллеги и учителя целой плеяды людей, оставивших не заметаемый по сей день след в истории? Поиск личности — дело, конечно, отчасти обреченное на провал, хотя именно в XX веке наиболее остро и актуально встала проблема определения сущности человека как вида и культурного феномена и его «Я», поэтому заданный вопрос отнюдь не кажется праздным.
Одним из потенциально верных ответов оказывается «в лирике», особенно ранней, собранной в книгах «Стихи разных лет» и «Пóтом и опытом». Она проливает свет на внутренний мир мальчика, юноши, мужчины, которому посчастливилось дожить до преклонных 88 лет и передать эстафету обитателям XXI столетия — от ступившего в него «разведчика загадочного», которыми не прекращаем быть и мы, ведь, по меткому выражению классика итальянской литературы XIX века Джакомо Леопарди, «всё — тайна» (arcano è tutto). Всё, кроме нашей боли (fuor che il nostro dolor).
Одним из потенциально верных ответов оказывается «в лирике», особенно ранней, собранной в книгах «Стихи разных лет» и «Пóтом и опытом». Она проливает свет на внутренний мир мальчика, юноши, мужчины, которому посчастливилось дожить до преклонных 88 лет и передать эстафету обитателям XXI столетия — от ступившего в него «разведчика загадочного», которыми не прекращаем быть и мы, ведь, по меткому выражению классика итальянской литературы XIX века Джакомо Леопарди, «всё — тайна» (arcano è tutto). Всё, кроме нашей боли (fuor che il nostro dolor).
#4
Не дом, а сарай на окраине,
Дом как в итальянском кино.
Сюда пригоняло отчаянье,
И здесь оставалось оно.
Я не был нигде неприкаянней,
Но все это было давно.
А может быть, не было этого,
А может, я видел во сне
Такого поэта отпетого,
Который не нравится мне.
Не надо на прошлое сетовать,
Оно же внутри — не вовне.
Судьба — пропади она пропадом —
И боль переплавила в быт.
Все власти свыкаются с ропотом,
И кто небеса устыдит,
Но посланным жизненным опытом
По горло я, Господи, сыт.
Дом как в итальянском кино.
Сюда пригоняло отчаянье,
И здесь оставалось оно.
Я не был нигде неприкаянней,
Но все это было давно.
А может быть, не было этого,
А может, я видел во сне
Такого поэта отпетого,
Который не нравится мне.
Не надо на прошлое сетовать,
Оно же внутри — не вовне.
Судьба — пропади она пропадом —
И боль переплавила в быт.
Все власти свыкаются с ропотом,
И кто небеса устыдит,
Но посланным жизненным опытом
По горло я, Господи, сыт.
Вяч. Вс. Иванов, 1963 г.
#7
В книгах осталось живое слово крупнейшего представителя науки и культуры — Вячеслава Всеволодовича Иванова, который, несмотря на утверждения о непрерывном чтении литературы, всё же в стихах о детстве упоминает нечто иное…
#8
Пока я рос, меня полет стрекоз
Сопровождал и стрекотал кузнечик.
Во сне моем пил из таежных речек
Зверь голубой и сон я пил взасос.
Гриба и водоросли симбиоз
В лишайнике я постигал, разведчик
Загадочного, новогодних свечек
Пыланье все плыло, пока я рос.
А к подоконнику слетались птицы
Полакомиться. Алость снегиря
Я знал, мог изумруду изумиться:
В коробке клоп лесной был. Говоря
О нем, я дохожу до той страницы,
Где еле брезжит детство, как заря.
Сопровождал и стрекотал кузнечик.
Во сне моем пил из таежных речек
Зверь голубой и сон я пил взасос.
Гриба и водоросли симбиоз
В лишайнике я постигал, разведчик
Загадочного, новогодних свечек
Пыланье все плыло, пока я рос.
А к подоконнику слетались птицы
Полакомиться. Алость снегиря
Я знал, мог изумруду изумиться:
В коробке клоп лесной был. Говоря
О нем, я дохожу до той страницы,
Где еле брезжит детство, как заря.
Вяч. Вс. Иванов, 1974 г.
#9
В память о Вячеславе Всеволодовиче c 2022 года в Библиотеке иностранной литературы проводится Ежегодная научная конференция «Наследие Вяч. Вс. Иванова и междисциплинарность сегодня», которая в этом году посвящена языкам и культурам стран Востока.
49
Центр междисциплинарных исследований