В преддверии октябрьских показов спектакля «Планета „ЗОЩЕНКО“. Театральное путешествие в Хранение „Иностранки“» делимся подборкой книг о литературе и великом сатирике 30-х годов!
#35
#2
Михаил Зощенко, возможно, самый загадочный и недооценённый в русской литературе автор. Его тексты очень сложно устроены. Они всегда не то, чем кажутся на первый взгляд. Сатира оборачивается абсурдом, комическое трагическим, его дневниковая проза может читаться, как научное исследование.
В этой подборке я постарался собрать книги, которые помогут читателю увидеть Зощенко по-новому, с необычных, для рутинного восприятия, точек зрения.
Андрей Мусин, куратор креативных проектов, арт-директор, сценарист, студент Литературного института им. А. М. Горького
#4
В любой непонятной ситуации надо обратиться к теории, к науке. И здесь (в науке о литературе) одно из первых имён — Виктор Шкловский. А одна из главных книг: «О теории прозы». В своей книге Шкловский формулирует принцип (закон) остранения. Закон, который по его мнению объясняет литераторам, поэтам, прозаикам, драматургам, в чём, собственно говоря, суть их работы.
Традиционно мы считаем, что основой любого искусства является мимезис, подражание жизни. Повтор описывает предмет, человека, явление — и мы, читатели, так узнаём его. Находим аналогии со своей жизнью, присваиваем, налаживаем эмоциональный контакт. Шкловский этот подход категорически отвергает!
#8
Целью искусства является дать ощущение вещи как видение, а не как узнавание; приёмом искусства является приём «остранения» вещей и приём затруднённой формы, увеличивающий трудность и долготу восприятия, так как воспринимательный процесс в искусстве самоцелен и должен быть продлён; искусство есть способ пережить деланье вещи, а [уже] сделанное [существующее] в искусстве не важно.
Виктор Шкловский, русский советский писатель, литературовед, критик и киновед, сценарист
#7
Михаил Зощенко, например, использует для остранения технику сказа. Его герои говорят о вещах высоких, используя сниженную, бытовую манеру речи. Это позволяет нам как бы заново открыть (присвоить) вечные темы.
#11
Как устроены тексты Зощенко? Что мы можем в них прочесть? Как тексты Зощенко становятся частью всемирного интертекста? С какими авторами Зощенко входит в творческий диалог, с кем он находится в органическом родстве, а с кем в непримиримом борении? На все эти сложные вопросы даёт исчерпывающий ответ книга А. К. Жолковского.
Книга устроена по принципу «математическому», Жолковский предлагает читателям ряд гипотез, которые он далее блестяще, с помощью точно подобранных фрагментов из текстов Зощенко доказывает.
#13
Одна из таких гипотез: смех Зощенко основан на страхе.
#14
Смелое художественное воплощение «родовых» архетипических «страхов», особый идиосинкратический вариант которых образует глубинную подоплёку зощенковского творчества и является его пропуском в бессмертие.
Александр Жолковский, лингвист, литературовед, писатель и педагог
#15
Алексей Веселовский — один из крупнейших в русской словесности специалистов по творчеству Мольера, почётный академик Санкт-Петербургской АН по разряду изящной словесности.
Мольер — основоположник высокой комедии. Это хорошо известно. Высокая комедия — это комедия, работающая с материалом, свойственным трагедии (высоким жанрам). До Мольера комедия считалась жанром низким, и её уделом было исправлять пороки смехом. Комедия шла рука об руку с сатирой.
Мольер (и Зощенко тут был, несомненно, его последователем) дал комедии иное применение — комедия стала исследовать пути человеческого духа.
#26
До какого предела простирается человеческое, в какой момент свободная воля человека перестает ему служить, выходит из-под контроля и начинает работать на разрушение его личности. Но в отличие от трагедии, которая по Аристотелю начинается хорошо, а заканчивается плохо, в комедии плохое всегда в финале конвертируется в хорошее.
#18
«Того быть не может, чтобы честного человека не раздражало зло», — говорил ещё Теофраст, а за ним и Сенека; «кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей», — повторил за ними много веков спустя наш Пушкин.
Александр Веселовский, русский историк литературы, профессор Петербургского университета, ординарный академик Петербургской АН
#19
Эта книга посвящена проблемам интертекстуальности. В ней речь идёт о риторической, текстуально дискурсивной природе литературы. О «чужом» голосе (по Бахтину), диалогически слышащемся в любом тексте.
Книга состоит из двенадцати глав, объединённых предметом исследования и общими теоретическими установками. Автор читает одни тексты в контексте других текстов. Мы можем соотнести
«Зощенко с Толстым, Ильфа и Петрова с Достоевским и Лимонова с Державиным».
#30
Автор проецирует классические тексты на множество контекстов, и произведение предстаёт перед нами уже не как независимый текст, а как «комплекс акций», направленных не только на явления жизни и искусства, а часто на конкретных авторов, представляющих читателям эти явления.
#33
Чудакова много внимания уделяет языку Зощенко, его парадоксальной попытке попасть в будущее через архаику, распад языка.
Андрей Мусин, куратор креативных проектов, арт-директор, сценарист, студент Литературного института им. А. М. Горького
#22
Основная сфера исследовательских интересов М. О. Чудаковой — история русской литературы советского периода (особенно творчество Булгакова, Замятина, Зощенко).
«Между тем зависимость раннего Зощенко от Гоголя в большой мере опосредована прозой Достоевского 40-х годов — недаром обе эти традиции оказываются, как мы видели, „сдвоены“ в восприятии первых же наблюдателей дебюта Зощенко — литераторов старшего поколения». Чудакова, проводя эти контекстуальные связи, включает, таким образом, в круг тем Зощенко две базовых общечеловеческих темы: стихию Потустороннего (Иного), и исследование отдельной, малой человеческой личности (маленького человека, идиота).
#24
Чудакова исследует и то, как Зощенко ставит задачи создания новой повествовательной формы.
#34
Осторожными движениями Зощенко подкручивает то одно, то другое колесико в механизме традиционного «большого рассказа», не затрагивая на первых порах основных пружин механизма
Мариэтта Чудакова, литературовед, историк литературы, текстолог, доктор филологических наук
390
Центр культурно-просветительских программ