Издания из фондов Библиотеки иностранной литературы проливают свет на отношения Ивлина Во с известными современниками, а также с теми, кто остался в истории во многом благодаря его произведениям.
#22
#11
— Сегодня все, по-моему, только и говорят, что о молодом поколении. Скучнейшая тема.
— Не скажите. В конце концов, какой во всем этом смысл, если некому будет продолжать?
— В чем именно? — Мистер Фрабник оглядел столовую, где уже не осталось никого, кроме двух лакеев — они стояли, прислонясь к стене, и казались такими же восковыми, как цветы, присланные утром из загородных оранжерей.
— В чем во всем какой смысл?
— Ну, в управлении страной.
— По себе скажу — почти никакого. Работаешь как вол, а взамен получаешь ничтожно мало. Если молодые придумают, как обойтись без этого, можно только пожелать им удачи.
«Мерзкая плоть»
#13
Порой герои литературного произведения оказываются такими живыми и правдоподобными, что читатели единодушно решают — они просто не могли взяться из ниоткуда! Персонажи Ивлина Во относятся как раз к этой категории. Так, герои «Возвращения в Брайдсхед» и «Мерзкой плоти» не раз вдохновляли поклонников писателя на настоящие детективные расследования по поиску их реальных прототипов. Не секрет, что многие из самых эпатажных, трагикомичных и причудливых созданий Во родились благодаря его противоречивой дружбе с так называемой «золотой молодежью».
«Bright Young Things», как их окрестили британские газеты, принадлежали к богатейшим аристократическим семействам и завораживали общественность скандальными выходками, помпезными костюмированными вечеринками и полной оторванностью от реальности. Кто-то, как П. Г. Вудхауса, видел в этом проявление классической английской эксцентричности и сюжеты для юмористических рассказов, кто-то — окончательное вырождение высшего общества. Ивлин Во, с Оксфорда друживший со многими эстетами и декадентами своего времени, не мог не восхищаться их культивированной утонченностью и артистичностью, однако сам так и не смог до конца принять подобного гедонизма ни в жизни, ни в литературе, с возрастом все больше обращаясь к католицизму.
#10
#4
«Дети Солнца» — это термин, которым Мартин Грин обозначает блестящее и беспокойное поколение молодых людей, после Первой мировой войны отказавшихся идти по стопам своих отцов. Примерив на себя маски героев комедии дель арте и костюмы дягилевских сезонов, они культивировали новый образ и стиль жизни. Мартин Грин прослеживает судьбу этого поколения через жизни двух больших эстетов и малых писателей, Гарольда Актона и Брайана Ховарда. Один из них станет прототипом Энтони Бланша, другой станет вдохновением для Амброза Силка. Мартин Грин мастерски вплетает перипетии жизней Актона и Ховарда в большую историческую канву, не обходя вниманием их талантливых и влиятельных друзей, таких как Ивлин Во, Рэндольф Черчилль, У. Х. Оден, Кристофер Ишервуд, Сесил Битон, Джон Стрейчи, «Ким» Филби, Гай Бёрджесс и Дональд Маклейн.
#5
Лигоны из Мадресфилда были такими же гламурными, эксцентричными и в конечном счете трагичными персонажами как и Марчмейны из Брайдсхеда. Их история, наполненная тайнами, предательствами, скандалами и непоколебимой любовью, очаровала Ивлина Во также, как Джулия и Себастьян Флайт очаровали Чарльза Райдера.
«Безумный мир» — это новаторская и увлекательная биография Ивлина Во, в которой Пола Бирн отходит от карикатурного образа Во сноба и мизантропа и обращает внимание на дружеские и романтические привязанности, навязчивые идеи и религиозные искания, которые сформировали его мир, и исследует то, как он закодировал определяющие переживания и отношения своей жизни в своем величайшем произведении и его персонажах.
#6
«Только потеряв всякое любопытство к будущему, человек достигает возраста, позволяющего написать автобиографию».
Неоконченные воспоминания Ивлина Во полны комичных и остроумных рассуждений о людях, которые сформировали его как человека и как писателя. Во начинает свой рассказ с богатой родословной своей семьи, описывая энергичных, начитанных, а иногда чудаковатых мужчин и женщин, которые, сами того не зная, внесли свой вклад в его гений. Воспоминания писателя о школьных годах и учебе в Оксфорде, о которой он пишет в «Возвращении в Брайдсхед», по сути являются настоящим каталогом дружбы и справочником «кто есть кто» по миру британского искусства и политики 20-30-х годов. Отстраненные реминисценции писателя о тех гедонистических днях — это портрет поколения Гарольда Актона, Сирила Коннолли и Энтони Пауэлла, погружение в особый закрытый мир, который он вспоминает с элегантным остроумием и точностью.
#7
Давняя подруга Ивлина Во, Нэнси Митфорд не уступала ему в остроумии и литературном таланте. Колкая битва умов и дружеский обмен литературными советами заключаются в этом издании в более чем пятистах письмах.
Не скованные условностями хорошего тона и самоцензурой, в переписке сатирические таланты двух друзей блистают подчас ярче, чем в их произведениях.
Подначивая друг друга Во и Митфорд обмениваются колкостями и затачивают свои перья, сплетничая о похождениях общих друзей и врагов, препарируя умы и сердца Гарольда Актона, Грэма Грина, Эдит Ситуэлл, Рэндольфа Черчилля и других персонажей, вращающихся в литературных и общественных кругах Лондона и Парижа середины века, превращая их в невольных персонажей собственного романа в письмах.
Подначивая друг друга Во и Митфорд обмениваются колкостями и затачивают свои перья, сплетничая о похождениях общих друзей и врагов, препарируя умы и сердца Гарольда Актона, Грэма Грина, Эдит Ситуэлл, Рэндольфа Черчилля и других персонажей, вращающихся в литературных и общественных кругах Лондона и Парижа середины века, превращая их в невольных персонажей собственного романа в письмах.
#12
Гарольд Актон, Ивлин Во, Морис Боура (прототип мистера Самграсса), Лесли Хор-Белиш и «Крузо» Робертсон Глазго были друзьями автора как во время учебы в Оксфорде, так и в последующей жизни. Для Кристофера Холлиса каждый из них олицетворяет собой разные аспекты поколения студентов послевоенного периода. Калейдоскоп разнообразных взглядов, карьер и знакомств оживает благодаря проницательным, подчас непочтительным и анекдотичным воспоминаниям автора о двадцатых годах двадцатого века. Это было десятилетие, все еще омраченное горькими воспоминаниями о войне, время ностальгии по «золотому веку» довоенной студенческой жизни, который был безвозвратно утерян. Но это также была эпоха нового поколения, которое быстро выработало свой собственный подход к жизни среди хаоса и гедонизма двадцатых годов. Холлис исследует влияние этого сложного периода на дальнейшую деятельность своих друзей: политическую карьеру Хора-Белиша, спортивные и литературные достижения Робертсона Глазго, университетскую работу Боуры, писательскую и эстетическую деятельность Актона и Во.
447
Комплексный отдел обслуживания