«Иностранка» за свою столетнюю историю стала обладательницей подчас уникальных коллекций, далеко не всегда напрямую связанных с книгой. Архивы Библиотеки еще ждут своего часа, готовые рассказать многое о становлении как самой институции, так и культуры России и зарубежья в целом.
#1
#8
Одной из таких страниц является коллекция, составлявшая в 1960–1970-е годы основу «Кабинета-музея Сопротивления», переданная в дар М. И. Рудомино французским коммунистом, участником движения Сопротивления, Жоржем Романом (1884-1965). Кабинет-музей задумывался как центр информации для всех изучающих историю европейского Сопротивления, в его стенах собирались сведения об антифашистских движениях во всех странах Европы, но основой всегда оставались документы именно французского Сопротивления — фотографии, книги, документы, плакаты, списки текстов мемориальных досок, указатель памятников героям Сопротивления, коллекция предметов фалеристики, переданные Романом в 1960 году.
#9
Со временем фонд Сопротивления пополнился документами антифашисткой Дании, свидетельствами об общеевропейском характере движения из Италии, Голландии, стран Балканского региона… Велась особо значимая работа по раскрытию подвига русских участников Сопротивления во Франции, связанная с самими основами зарождения антифашистского движения в оккупированной Европе.
#3
К сожалению, в 1973 году кабинет был закрыт. Однако сегодня «Иностранка», постепенно проходя путь постижения собственного прошлого, вновь начинает работу по раскрытию одной из важнейших страниц истории ХХ века, напрямую связанных с вкладом в общую Победу народов континента.
Одним из уникальных документов коллекции кабинета-музея является письменное наследие Бориса Вильде (1908-1942), одного из тех, кто стоял у самых истоков Сопротивления во Франции.
Небольшое письмо и ещё меньшая открытка, адресованные В. Б. Сосинскому, — ценнейшие свидетельства жизни молодого поэта, лингвиста, этнографа ставшего вместе с несколькими коллегами по парижскому Музею Человека вдохновителем Сопротивления.
Одним из уникальных документов коллекции кабинета-музея является письменное наследие Бориса Вильде (1908-1942), одного из тех, кто стоял у самых истоков Сопротивления во Франции.
Небольшое письмо и ещё меньшая открытка, адресованные В. Б. Сосинскому, — ценнейшие свидетельства жизни молодого поэта, лингвиста, этнографа ставшего вместе с несколькими коллегами по парижскому Музею Человека вдохновителем Сопротивления.
#11
Борис Владимирович Вильде родился в семье железнодорожного служащего под Петербургом, рано потерял отца, на фоне событий 1917 года выехал с матерью из Ямбургского уезда в Эстонию. Жил в Йыхви, затем в Тарту. Тартуского университета не закончил ввиду тяжелого материального положения. Уже в молодости начал писать стихи, был членом литературного объединения «Юрьевский цех поэтов». Затем уехал в Германию, жил в Берлине, работал библиотекарем, переводчиком, репетитором, выступал с лекциями о русской культуре, пытался устроиться сотрудником известной русской эмигрантской газеты «Руль», участвовал в попытках борьбы с набиравшими силу национал-социалистами. В 1932 по совету писателя Андре Жида перебрался в Париж (Франция). Изучал этнологию на историко-филологическом факультете Сорбонны, учился в Школе восточных языков. Писал и публиковал поэзию на русском и французском языках, а также повести, рассказы, литературно-критические эссе. В июле 1934 женился на Ирэн Лот-Бородиной. С 1937 работал при европейском отделе парижского Музея человека (фр. Musée de l'Homme), ездил в этнографические экспедиции в Эстонию, собирая материалы, связанные с народностью сету и местными русскими. Материалы экспедиций были изданы на русском языке в 2021 году.
#4
В 1939 мобилизован во французскую армию, попал в плен под Арденнами. В начале июля 1940 бежал из плена, возвратился в Париж. Организовал одну из первых групп французского Сопротивления, вместе с другом и коллегой Анатолием Левицким начал нелегально издавать в Париже его орган — газету-листовку «Résistance» («Сопротивление»), название которой, придуманное Вильде, стало названием всего антифашистского движения. В марте 1941 года арестован по так называемому «Делу Музея Человека» и приговорен к смертной казни.
23 февраля 1942 вместе с Анатолием Левицким, Леоном-Морисом Нордманном, Жоржем Итьером, Жюлем Андрие, Рене Сенешалем и Пьером Вальтером расстрелян в форте Мон-Валерьен. Посмертно награждён медалью французского сопротивленияи орденом Отечественной войны 1 степени.
Дневники и письма Бориса Вильде, написанные во время тюремного заключения, были также изданы во Франции и переведены на русский язык. Как и материалы эстонских экспедиций Музея Человека, оригинальное и переводное издания доступны в Библиотеке.
#6
Вильде, выдающийся пионер науки, с 1940 года целиком посвятил себя делу подпольного сопротивления, … явил своим поведением во время суда и под пулями палачей высший пример храбрости и самоотречения.
Шарль де Голль
#12
»…Во внутреннем дворе тюрьмы Фрэн в январе 1942 г. был выстроен деревянный барак, украшенный во всю стену внутри красным флагом со свастикой («черный крест, плавающий в крови»), перед которым стоял стол, покрытый таким же флагом и на почтительном расстоянии от него — 18 некрашеных стульев…
В день 8-го января немецкие солдаты в касках ввели в этот зал 18 подсудимых, которые перебрасывались шутками, как студенты на годовых экзаменах, чтобы поднять свое настроение. Когда председатель суда предложил обвиняемым услуги сестры милосердия на случай, если кто-нибудь из них не выдержит допроса, громкий молодой смех со «скамей подсудимых» был ему ответом… Так начался при закрытых дверях военный суд над патриотами, или, как говорилось в обвинительном акте, «националистами», который длился больше месяца и стоил семерым жизни, а остальные заплатили каторгой, и который, по месту службы двух его главных героев, вошел в историю под именем «Дела Музея Человека»…
Через полчаса после вынесения приговора, немцы снова собирают в том же зале подсудимых и разрешают тем, кто приговорен к каторге, проститься с теми, кого приговорили к смерти. Агнес Гюмбер горячо обнимает Левицкого в момент, когда он беседует, весело улыбаясь, со своей невестой, Ивонн Оддон. Вильде бодро говорит той же Гюмбер: «Не беспокойтесь о вашей семье, о ней позаботятся, пока вы будете в Германии в ожидании победы». И он добавляет: «Победа в 1944 году!» (Эта отдаленная дата сжимает мое сердце! Он предсказывает с такой уверенностью!)…
В день 8-го января немецкие солдаты в касках ввели в этот зал 18 подсудимых, которые перебрасывались шутками, как студенты на годовых экзаменах, чтобы поднять свое настроение. Когда председатель суда предложил обвиняемым услуги сестры милосердия на случай, если кто-нибудь из них не выдержит допроса, громкий молодой смех со «скамей подсудимых» был ему ответом… Так начался при закрытых дверях военный суд над патриотами, или, как говорилось в обвинительном акте, «националистами», который длился больше месяца и стоил семерым жизни, а остальные заплатили каторгой, и который, по месту службы двух его главных героев, вошел в историю под именем «Дела Музея Человека»…
Через полчаса после вынесения приговора, немцы снова собирают в том же зале подсудимых и разрешают тем, кто приговорен к каторге, проститься с теми, кого приговорили к смерти. Агнес Гюмбер горячо обнимает Левицкого в момент, когда он беседует, весело улыбаясь, со своей невестой, Ивонн Оддон. Вильде бодро говорит той же Гюмбер: «Не беспокойтесь о вашей семье, о ней позаботятся, пока вы будете в Германии в ожидании победы». И он добавляет: «Победа в 1944 году!» (Эта отдаленная дата сжимает мое сердце! Он предсказывает с такой уверенностью!)…
#14
23 февраля в 5 часов вечера семеро были препровождены из тюрьмы Фрэн на Монт-Валериен. Председатель и прокурор сопровождали их к месту казни. Не было достаточно места у стены, чтобы расстрелять семерых вместе. Вильде, Левицкий и Вальтер попросили умереть последними и без повязок. «Они все умерли героями, — заявил Готтлиб, прокурор».
…Уже в августе 1940 г. они распространяли знаменитый нелегальный тракт «33 совета оккупированным», уже тогда расклеивали в телефонных будках, в уборных, даже на немецких автомобилях летучки: «Мы все с генералом де-Голль!», бросали в почтовые ящики, в универсальных магазинах засовывали в свертки материй письмо Д-ра Ривэ, директора «Музея Человека», маршалу Петэну, — и тогда же Вильде и Левицкий задумали свой первый номер органа «Национального Комитета Общественного Спасения» — «Резистанс», вышедший лишь 15-го декабря. Четыре года спустя крупная ежедневная газета «Резистанс», ведущая свою родословную от детища Вильде-Левицкого, озаглавила статью, им посвященную, так: «Интеллигенция — авангард Резистанса». Действительно, в эту группу входили университетская молодежь, ученые, музейные работники, а так же крупные писатели… Общепризнанным их вождем был Борис Вильде, первым его заместителем — Анатолий Левицкий.
Кроме печатной и устной пропаганды, которую они вели, как в Париже, так и в провинции, Вильде проводил весьма сложную и опасную работу по переправке в свободную зону, а оттуда на испанскую границу, добровольцев в армию де-Голля.
В обвинительном акте упоминается еще «преступление шпионажа», — что, по-видимому, относится к двум секретным документам, раздобытым Вильде и Левицким, о строившемся тогда одном подземном аэродроме и о базе подводных лодок в Сан-Назэре, о существовании которой Лондон узнал именно из этого источника. Что за этой подпольной организацией немцы следили уже давно, можно судить по тому, что на суде фигурировала карта Франции, на которой были обозначены все передвижения Вильде в течение нескольких месяцев.
…Уже в августе 1940 г. они распространяли знаменитый нелегальный тракт «33 совета оккупированным», уже тогда расклеивали в телефонных будках, в уборных, даже на немецких автомобилях летучки: «Мы все с генералом де-Голль!», бросали в почтовые ящики, в универсальных магазинах засовывали в свертки материй письмо Д-ра Ривэ, директора «Музея Человека», маршалу Петэну, — и тогда же Вильде и Левицкий задумали свой первый номер органа «Национального Комитета Общественного Спасения» — «Резистанс», вышедший лишь 15-го декабря. Четыре года спустя крупная ежедневная газета «Резистанс», ведущая свою родословную от детища Вильде-Левицкого, озаглавила статью, им посвященную, так: «Интеллигенция — авангард Резистанса». Действительно, в эту группу входили университетская молодежь, ученые, музейные работники, а так же крупные писатели… Общепризнанным их вождем был Борис Вильде, первым его заместителем — Анатолий Левицкий.
Кроме печатной и устной пропаганды, которую они вели, как в Париже, так и в провинции, Вильде проводил весьма сложную и опасную работу по переправке в свободную зону, а оттуда на испанскую границу, добровольцев в армию де-Голля.
В обвинительном акте упоминается еще «преступление шпионажа», — что, по-видимому, относится к двум секретным документам, раздобытым Вильде и Левицким, о строившемся тогда одном подземном аэродроме и о базе подводных лодок в Сан-Назэре, о существовании которой Лондон узнал именно из этого источника. Что за этой подпольной организацией немцы следили уже давно, можно судить по тому, что на суде фигурировала карта Франции, на которой были обозначены все передвижения Вильде в течение нескольких месяцев.
#15
Первый номер «Резистанс» был редактирован тремя писателями, выше упомянутыми, но основная, руководящая передовица была написана самим Вильде, стала одним из лозунгов всего патриотического движения и была в ту эпоху передана лондонским радио: «Сопротивляться! Этот крик идет из ваших сердец из глубины отчаяния, в которое погрузил вас разгром родины. Это крик всех непокорившихся, всех, стремящихся исполнить свой долг».
К моменту выхода третьего номера, когда Вильде был в Лионе и его заменял в Париже Левицкий, распорядившийся, в виду приезда из Берлина новой тайной полиции, более опытной, перейти всем на нелегальное положение, — организацию постиг первый удар: арест адвоката Нордмана, который, судя по белью, присланному им домой для стирки, подвергался пыткам. Это именно Нордману было брошено прокурором ни на чем не основанное обвинение в предательстве, а в вечер казни тот же прокурор, сказавший «Они все умерли героями», прибавил: «Даже Нордман» — язвительный оттенок этого добавления относился, конечно, к еврейскому происхождению последнего.
К моменту выхода третьего номера, когда Вильде был в Лионе и его заменял в Париже Левицкий, распорядившийся, в виду приезда из Берлина новой тайной полиции, более опытной, перейти всем на нелегальное положение, — организацию постиг первый удар: арест адвоката Нордмана, который, судя по белью, присланному им домой для стирки, подвергался пыткам. Это именно Нордману было брошено прокурором ни на чем не основанное обвинение в предательстве, а в вечер казни тот же прокурор, сказавший «Они все умерли героями», прибавил: «Даже Нордман» — язвительный оттенок этого добавления относился, конечно, к еврейскому происхождению последнего.
#5
12-го февраля 1941 г. производится обыск в «Музее Человека», арестовывается с десяток служащих, из которых после допроса; задерживаются лишь двое: А. Левицкий и И. Одон…
Несколько дней спустя Вильде был арестован при довольно загадочных обстоятельствах: он обедал в одном ресторане с лотарингцем Вальтером, и отлучился на пять минут, чтобы пройти в соседнее кафе, где у него было свидание по делу о фальшивых паспортах, и… исчез. Лишь впоследствии выяснилось, что когда он переходил площадь, несколько человек на него набросились и кинули его в закрытый автомобиль…»
В. Б. Сосинский
#16
Автор текста — Владимир Фролов, Центр междисциплинарных исследований.
316
Библиотека