Вся европейская культура Средних веков и последующих времен, включая и культуру российскую, в той или иной мере закодирована библейскими повествованиями. И в частности – христианским представлением об архетипической (или, как говорят русские богословы) «прообразовательной» роли ветхозаветных персонажей и ситуаций в повествованиях Нового Завета. Этот «прообразовательный» принцип с особой наглядностью проявил себя в православной иконописной традиции.
В средневековой иконографии библейская история персонифицируется вереницей пророков, в которую русская иконописная традиция включает и язычника Валаама, против своей воли благословившего Израиль (Числ 22:1 – 24:25), и царя-мудреца Соломона. Последовательность пророков и земных предков Иисуса Христа русские иконописцы символизировали соединяющей ветхозаветные образы виноградной лозой. Трапеза Трех Ангелов под Дубом Мамврийским символизировала нераздельность и неслиянность Трех Ликов Св. Троицы. Тема Авраама, пытающегося принести в жертву Богу своего первородного законного сына Исаака, – символизирует Крестную жертву Христа. Богородичные иконы – «Неопалимая Купина» и «Неувядаемый Цвет» – приводят на память эпизоды из Пятикнижия Моисеева: встречу Моисея со Всевышним на горе Хорив (Исх 3:1 – 4:17) и процветший жезл первосвященника Аарона (Числ 17:1-11).
Иконописный же канон Преображения (будь то у Дионисия или же у Рафаэля) изображает Иисуса, собеседующего с великими пророками Ветхого Завета: Моисеем и Илией (Мф 17:1-13; 1 Петр 1:17-18)…
Через многовековой опыт ближневосточного, европейского и отечественного изобразительного искусства мы познаем универсальную историю культуры, а через нее – и самих себя.